Гость. Ведьмина молодость, или милосердие как величайшее зло

Помните ещё в детстве, уходя по делам и оставляя Вас дома одних, родители не раз говорили, ни кому дверей не открывать, особенно незнакомым. Татьяна была уже давно не ребенком, ей недавно перевалило за тридцать лет. Мужа не было, как-то всё не получалось, хотя она не была страшной или убогой. Детьми обзавестись тоже не удалось. Отца она своего не помнила, он бросил их с матерью ещё когда Тане не было и двух лет и больше в их жизни не появлялся.

Мать так больше замуж и не вышла, по немногу начала выпивать с каждым годом все сильнее привязываясь к алкоголю, и когда Тане исполнилось девять лет, не дошла до дома от очередного собутыльника, попросту упала в снег уснула да так и не проснулась. Девочку забрала к себе бабушка, с которой Татьяна и прожила до самой ее кончины.

Таня сидела на кухне дома, который остался ей после кончины бабки, и смотрела какой-то очередной сериал.

Сериал как и водиться был про ментов и любовь. Она искренне сопереживала главной героине. И даже в какой-то степени завидовала ее насыщенной, красивой, полной событий и приключений жизни. Она восхищалась ее умением молниеносно находить выход из самых невероятных перипетий. Но досмотреть серию ей было не суждено. С начала отключилось электричество, в их поселке это случалось не редко и не вызвало у женщины ни какого удивления. Проверив пробки, скорее по привычке, она выглянула в окно и убедилась что весь поселок обесточен.

Что-то привлекло ее внимание, она всмотрелась, луна была полной и на белом снегу разглядела человека, он лежал прямо за ее калиткой. Первая мысль Татьяны была что это Васька, местный пьяница, опять нажрался самогону и не дошел до дома.

Она поспешно накинула на плечи фуфайку, и обув галоши выскочила на улицу. Какого же было ее удивление, когда на снегу она нашла не местного забулдыгу, а совершенно не знакомую ей, прикорневых лет женщину. Та лежала на боку, все лицо было в крови, женщина слегка простонала и попыталась встать, но силы явно оставляли ее.

Татьяна бросилась помочь несчастной и кое как почти волоком дотащила ту до своего дома. Усадив ее на кровать, помогла избавиться от верхней одежды.

Татьяна заметила что та одета легкомысленно легко. Тонкая короткая шуба, и замшевые сапожки без намека на мех, джинсы и тонкий свитер.

Волосы спутались и слиплись от крови. Она уложила женщину и принеся теплую воду принялась обтирать ей лицо. Дыхание было тяжёлым. Следовало вызвать скорую помощь, но Таня знала, что в это время, а именно 2 января, скорую попросту ждать бесполезно. Она и летом то не всегда приезжает, а уж в новогодние праздники и подавно не приедет. Не чего, утром, если не будет хуже, она сходит к Марку Николаевичу, местному фельдшеру, и попросит проведать ее неожиданную гостью. А пока вроде бы ни чего страшного, кроме рассечения на голове чуть выше лба, она не видела. Была ли женщина бес сознания, или просто спала, Татьяна не знала, да и по большому счету для неё это не имело разницы. Перевязав голову гостье она присела в кресло и сама не заметила как уснула.

Проснулась Татьяна от холода, открыв глаза она увидела ту самую женщину, та склонилась над ней и пристально рассматривала ее.

Татьяна улыбнулась и попыталась поздороваться, но в горле все пересохло язык казалось распух и отказался слушаться ее. Спасённая провела ладонью по ее щеке, пропустила сквозь пальцы прядь Татьяниных волос. В тусклом лунном свете проникавшим через окно, лицо гостьи казалось пепельно-белым, а губы без жизненно серыми. Незнакомка выпрямилась сделала шаг назад, не сводя глаз с Татьяны, после чего развернулась и вышла из комнаты.

Ещё мгновение и оцепенение прошло, Таня вскочила на ноги и ринулась следом. Но не на кухне, не в сенях, ни кого не было. Выскочив на крыльцо она тоже ни кого не увидела. Вернувшись в дом она зажгла потушенную керосиновую лампу и заварила себе чая. Посидев немного и не найдя объяснения случившемуся отправилась спать.

Спала женщина плохо, ей то и дело снилось белое лицо незнакомки. Которая вновь и вновь гладила ее по лицу и выходила прочь.

На утро Таня проснулась уставшей, все тело болело, суставы выкручивали. Кое как встав, она пошла в ванную, включила воду и посмотрела на свое отражение в зеркале. Сердце учащенно забилось из груди, вырвался дикий полный боли и отчаяния крик, на неё смотрела старуха растрёпанные длинные седые волосы, сморщенная кожа выцветшие глаза с тяжелыми веками.

Татьяна хотела  прикрыть лицо руками, но с ужасом узрела что ее руки принадлежат этому чудовищному отражению в зеркале, что она увидела.

Таня отказывалась верить в реальность происходящего. Она все смотрела и смотрела на отражение, теперь смотрела молча не чего не понимая. Что могло случится, как всего за одну ночь она смогла так постареть.

Могла ли быть всему виной та женщина, которую она привела в дом. Но ведь этого просто не могло быть. Это какое-то наваждение так не бывает. Она вышла из ванной  и надев калоши с телогрейкой вышла на улицу, она внимательно всматривалась в снег, но видела только свои следы которые вели за калитку и обратно.

Вернувшись в дом она прошла в спальню и не нашла не чего чтобы указывало на то, что в ее доме были посторонние.

Таня сидела в кресле, она хотела плакать, но от чего-то не получалось, хотелось понять что с ней произошло, но объяснений не находилось. Быть может она всё ещё спит и этот кошмар ей просто снится. Несколько раз она поднималась и шла в ванную комнату, чтобы в очередной раз взглянуть на свое отражение и каждый раз обнаруживала что седых волос на голове становилось все больше, а морщины все глубже, она стиснула от бессилия и страха зубы и почувствовала как те стали крошиться, Таня закашлялась. Сплевывая в раковину осколки своей прежней улыбки.

Наконец она заплакала, она все смотрела на свое отражение и плакала открывая в хрипе беззубый рот. Вытирая, высохшими сморщенными ладонями слезы, и снова плакала.

Дойдя до кресла она без вольно рухнула в него, потом сползла на пол и тихо заскулила. Ногти в бессильной злобе скребли пол. Лоб стучал об пол, десна жевали губы, слюна свисала отвратительной струёй.  У нее не оставалось сил плакать. Она просто лежала на полу поджав к животу ноги.

Татьяна так и не узнала настоящей мужской любви, счастья материнства, не суждено ей было познать, что такое семья. Все это прошло мимо нее.

Не суждено ей было увидеть море, а ведь она так мечтала. Она целых два года собирала деньги, копила, во всем себе отказывая. С каким упоением и замиранием сердца она смотрела по телевизору передачи о путешествиях, как представляла себя гуляющей вечером вдоль пляжа и как волны ласкают ее ноги. Как же она мечтала увидеть морской закат сидя в кафе с бокалом вина, а теплый морской ветерок не много трепал бы ее распущенные волосы.

Она мечтала, как будет кружиться в танце под звуки красивой музыки с высоким непременно красивым мужчиной. Который обязательно присядет за ее столик чтобы познакомиться именно с ней.

Как будет за ней ухаживать галантно искренне, засыпая ее Татьяну комплиментами и восхищаясь ее красотой. Но этому теперь не суждено сбыться. Теперь она лежит скорчившись на полу и смотрит на свои старческие руки. Она не может даже встать, чтобы ещё раз пройти в ванну и посмотреть в это проклятое зеркало.

Не чего больше не будет. Татьяна лежала, она просто лежала и не чувствовала уже ни чего, ей хотелось чтобы все это оказалось просто страшным сном. Проходили часы, а она все также лежала на полу.

За окном уже стемнело, а она все также неподвижно лежала, как вдруг Таня ощутила чье-то незримое присутствие. Она с трудом приподняла голову. В кресле где она вчера уснула, сидела молодая красивая женщина, она листала тот единственный буклет, с ее Танинной заветной мечтой о море.

— Кто ты?

Спросила Татьяна. И услышав свой скрипучий, какой-то не живой голос, ей снова захотелось заплакать.

— Ты меня не помнишь?

Бровь женщины приподнялась. Что-то до боли знакомое было в этой женщине и даже голос казался знакомым.

— Ты вчера сама привела меня в дом, уложила меня в свою постель.

— Нет та была гораздо старше.

Гостья звонко рассмеялась.

— А теперь я снова молода, а вот ты увы, завяла как лишенный влаги цветок.

— Что тебе надо?

Таня почти плакала, но сил не было даже на это. Она уже с трудом могла говорить.

— Мне? Уже не чего, всё что мне было нужно ты мне дала. Я вновь молода и вновь могу жить полной жизнью.

— За что ты так со мной?

Еле слышно произнесла Таня.

—  Но ведь ты сама меня привела в дом и сама уложила в свою постель, сама мне рассказывала что такая красота достойна большего, нежели прозябать в этой дыре. Я взяла твою красоту, твою молодость, чтобы исполнить твою мечту, дать ей шанс. То чем же ты не довольна. Я проявила сострадание к тебе. И обещаю, что позабочусь о том, чтобы осуществить твою мечту.

Татьяна не могла больше отвечать, сознание покидало ее. Последнее что она услышала — это как хлопнула входная дверь, звук отъезжающей от дома машины.

Молодой лейтенант строго смотрел на Марту Петрову, которая являлась бригадиром доярок под чьим началом трудилась Таня.

— Товарищ милиционер та я и говорю что три дня на дойку не приходила. Я ж и думаю, что Танька не пьющая, не гулена какая. Думаю что нужно значит наведаться, мож захворала. Пришла, дверь открыта в хате, все инеем припорошено. Печь остыла, угли аж белесые. Ну я кричать. Тишина. Таньки что след простыл, а тут эта бабка околевшая. Ну стало быть сразу до председателя и в милицию звонить.

Лейтенант перечитал записанное.

— Подпишите вот тут, и свободны.

— Хорошо товарищ милиционер так, а с Танькой то, чего.

— Найдется Ваша Таня. Погуляет да вернётся.

Потом повернулся к санитарам.

— Выносите.

И снова к Марте.

— Так значит не знаете эту женщину.

— Нет точно в первый раз вижу. На ней юбка Танькина, и кофта. А саму не знаю.

— Лейтенант вздохнул. Родственница похоже, Танька ваша укатила небось куда-нибудь к жениху, а бабку оставила. Дверь сквозняком по ходу открыло. А эту Вы видели, ей лет сто не меньше.  Упала, а подняться не смогла вот и околела.

— Так что теперь?

Не унималась женщина.

— Разберемся.