Капкан

Филисия проснулась глубокой ночью.

Она не могла понять что послужило ее пробуждению, что-то было необычное, не привычное в окружающей обстановке ее съемной квартиры. Она подвинула прикроватный ночник и легонько хлопнула по нему ладонью. Лампочка загорелась тусклым светом. Она повторила действие и тот загорелся ярче, освещая ее комнату ровным мягким светом.

Филисия огляделась. Все на своих местах. Но чувство непонятной тревоги только усиливалось. Настенные часы показывали половину третьего ночи. Стрелка с сухим щелчком отсчитывала секунды.

Девушка встала с кровати и босыми ногами прошлепала в сторону кухни. Включила чайник. И присев на стул закурила сигарету. Мысли ее плыли плавно, словно речка в ее родной деревне. Спать категорически не хотелось. Она глубоко затянулась сигаретным дымом, и выпустила облако этого дыма в потолок. После, решительно встала, и выключив чайник открыла дверцу холодильника.

Уже наступила суббота, а следовательно ей не нужно утром бежать на работу, три дня выходных впереди и она вполне может себе позволить немного расслабиться, а попутно отметить новоселье.

Филисия выудила бутылку мартини и вишневый сок. Достала высокий стакан и смешала себе коктейль. Присев обратно за стол снова закурила, и сделала небольшой глоток напитка, который на ее взгляд оказался немного крепковат. Но оно и к лучшему, решила для себя девушка. Ноутбук, что до сего момента одиноко стоял на краю стола, пискнул, оповещая хозяйку об уведомлении.

Филисия удивлённо приподняла бровь.

— Кто это может быть в такое время?

Подумала женщина и открыла свой старенький «тошиба». В нижней части экрана мигал синим конверт. Она щёлкнула мышкой разворачивая письмо.

— Привет. Мы не знакомы. Но я очень давно за тобой наблюдаю и думаю что нам пора познакомиться.

Гласил текст послания.

Фелисия как-то поежилась, и сделала большой глоток из стакана с коктейлем.

Пепел с сигареты упал на клавиатуру.

— Вы кто?

Сдув пепел, напечатала она в ответ, и отправила послание.

Ноут вновь крякнул.

— Я же написал что мы пока не знакомы.

Ответ пришел просто мгновенно. Как будто ее собеседник держал его заготовленным.

И всё-таки Филисия прислушалась к своим ощущениям. Что-то по-прежнему смущало, чего-то не хватало.

Она затушила окурок и прикурила новую сигарету. Допила напиток и смешала себе новую порцию.

В последнее время она все чаще баловала себя алкоголем, но себе в этом отказывалась признаваться.

— Просто снимаю стресс, говорила она сама себе.

Ноутбук снова пискнул.

— Ну так как ты готова к знакомству?

Женщину это начало раздражать. Она быстро оттарабанила по кнопкам.

— Что Вам нужно? Кто Вы?

Она вновь сдула упавший пепел с клавиатуры ноутбука.

— Значит готова.

Гласило ответное послание. Ноутбук вспыхнул экраном и потух, переставая подавать признаки функциональности.

Фелисия подергала провод, нажала несколько раз на кнопку включения, стремясь реанимировать железо. Все было четко, старая машина на отрез отказалась включаться.

Женщина с досадой захлопнула крышку своего «тошибо», и в этот момент из коридора раздалась трель домофона.

Фелисия вздрогнула. По ее спине побежали мурашки, она отдернула занавеску, чтобы взглянуть на двери подъезда, хотя с восьмого этажа ей вряд-ли бы удалось рассмотреть визитёра. Она отпрянула от оконного проема.

То что Фелисия увидела за окном на какой-то момент показалось ей бредовым сном. Если говорить откровенно, она ни чего не увидела, оконный проем был заложен кладкой из красного кирпича. Она опрометью бросилась к другому окну, но эффект тот же. К следующему, но все окна были заложены этим чертовым кирпечем. Как такое возможно восьмой этаж. Что за дурацкие шутки? Или не шутки, а ей это сниться, просто дурной сон. Сейчас она проснется и все пройдет. Она сильно ущипнула себя за руку и чуть не вскрикнула от боли, на месте щипка остался красный след, но пробуждения не наступило.

Она бросилась к звенящему домофону, но стоило ей прикоснуться к трубке тот затих. Наступила тишина. Тишина, точно вот что ее напрягло, насторожило. Это тишина. Тишина такая что были слышны щелчки настенных часов. Писк ноутбука. Было слышно как капает вода из крана в ванной. Вот что ее насторожило. Но как такое возможно. Что это. Ее мысли уже небыли как спокойный ручей, они обратились в горную реку, со множеством порогов и камней о которые разбивалась сумасшедшая бурлящая вода. Ее мысли разбивались о непонимание происходящего.

Часть вторая «Страх»

Какое-то время Фелисия смотрела на трубку домофона, затем одним движением схватила связку ключей и дрожащими пальцами выбрала тот, что отпирал входную дверь. Некоторое время она боролась с замком, пока тот не издал щелчок, прозвучавший в темноте как одиночный выстрел.

Девушка рванула на себя дверь и в висках забилась кровь, словно молот застучало сердце, готовое выпрыгнуть через горло. За дверью была каменная стена, из все того же красного кирпича. Она в бешеном отчаянии ударила ладонями по холодной поверхности кладки, вскрикнув от боли. Затем ещё и ещё, сжав кулаки, она наносила удары. Потом силы ее оставили. Ни чего не понимая, будто погруженная в варево киселя, теплого и липкого, она вернулась в кухню, дрожащими руками прикурила очередную сигарету, и упала на стул.

Взяв бутылку она сделала несколько больших глотков спиртного, не утруждаясь на этот раз смешиванием его с соком.

Сигарета медленно тлела в ее тонких подрагивающих пальцах. Она резко встала и чуть ли не бегом направилась в спальню. Телефон там на тумбочке, ее телефон, ей нужно позвонить в МЧС.

Она просто подлетела к прикроватной тумбочке и протянула руку к смартфону, как тот засветился экраном и разразился мелодией звонка. «Номер не определен» гласила надпись на экране. Фелисия немного колеблясь ответила на вызов, трясущейся рукой поднеся аппарат к уху и тихо сказала алло.

— Привет, как тебе первое впечатление?

Голос был каким-то бархатным, нервирующе-спокойным. От него становилось жутко.

— Ну не молчи. Филисия ты ведь меня прекрасно слышишь.

Девушка выронила телефон. Тот упал на кровать. Голос из трубки продолжил.

— Ты же понимаешь почему? А хотя какой тебе. Ты же на себе только зациклена. Ну тогда продолжим знакомства.

Собеседник Фелисии отключился. Телефон безмолвно лежал на кровати.

Она взяла его в руки и «нет сети» надпись на экране выглядела как приговор. А шкала связи, осиротевши, светилась пустым треугольником.

Женщина вернулась в кухню. Сделала ещё глоток из изрядно опустевшей бутылки. И вновь закурила. Она пыталась успокоиться и мыслить рационально. Хотела понять происходящее. Или по крайней мере природу произошедшего. Совершенно очевидно что никому не под силу провернуть такое. Замуровать ее в квартире. Соседи утром обязательно обратят на это внимание и вызовут соответствующие структуры. Следовательно, ей просто нужно дождаться утра, она взглянула на часы, половина третьего. Но это не возможно, прошло не менее часа как она проснулась.

Часы в спальне показывали то же время. Хотя секундная стрелка продолжала свой неумолимый бег по кругу циферблата.

Она вернулась в кухню и в который раз приложилась к спиртному.

Так она сидела и смотрела на электронные часы, которые каждую минуту моргая вновь показывали эти проклятые два тридцать, и заново начинали отсчитывать секунды, вновь моргали, и снова два часа тридцать минут.

Фелисия просто смотрела на циферблат с зелёным свечением цифр, и казалось что она уже просто не в состоянии мыслить. Густой мокрый туман сковал ее разум в своих ледяных объятиях.

Она медленно встала и прошлась по всей квартире, подолгу стоя у каждого замурованного оконного проема. Обход она закончила у кирпичной стены, перекрывший проем входной двери. Она так и оставалась распахнутой. Женщина закрыла ее и провернула ключ на два щелчка. Оставила тот торчать в замочной скважине. Если уж она не может выйти, то никто не должен и к ней войти. Рассудила девушка.

Часть третья «Мать и дитя»

Фелисия сидела на кухне, судорожно перебирая все варианты которые только могли прийти в ее воспалённое воображение. Она дофантазировалась до того, что это какой-то реалити-шоу, и даже на короткий миг кинулась искать скрытые камеры, вплоть до того что ее похитили инопланетяне.

Она так и сидела. Пустая бутылка из под мартини, сиротливо валялась в углу кухни, а ее место  заняла бутылка с виски, его она хранила для дня рождения. Фелисия твердо вознамерилась напиться до беспамятства, чтобы проснувшись, весь этот кошмар закончился.

Теперь она причалила свой план по освобождению в действия, опрокидывая в себя бокал за бокалом, чередуя виски с сигаретами. А почему бы и нет, думала девушка. Что ей мешает. Что вообще происходит. Почему с ней. Она же такая хорошая, такая трудолюбивая, такая добрая и отзывчивая. Ее жалостливые мысли обращённые к самой себе, прервал резкий звук доносившийся из ванной комнаты. Он напоминал хруст ломающегося тростника. Потом жалобный полный отчаяния стон. И какое-то шарканье. Взяв в руки кухонный молоток она на цыпочках прокралась к дверям ванной и резко распахнула ее. От увиденного она отпрянула, споткнулась упав на пол и выронила молоток. Отгребая как каракатица руками и ногами, пытаясь отползти назад. В ванной на короткой бельевой верёвке, что одним концом была приторочена к крюку в потолок и заканчивалась петлей, в которой висел человек. Удавка сжала гортань, явно переломаны не только ее, но и позвонки.

Глаза висельника вылезли из орбит, лицо перекосила, гримаса ужаса. Пальцы на одной руке были скорчены как у паралитика, одна нога немного подрагивала, а на светлых брюках расплывалось темное пятно. Фелисия продолжали отползать до тех пор, пока не упёрлась,  во что-то твердое, но в то же время податливое. Она запрокинута голову и увидела женщину с ребенком на руках. Та смотрела на повешенного слегка открыв рот. Ее плечи вздрагивали, а руки как будто баюкали дитя, держа свёрток в руках.

Фелисия закричала. Бросилась в коридор, мгновенно справилась с замком двери, и упёрлась в стену из красного кирпича. Она упала на колени, и попыталась забиться в угол.

Из коридора ей были видны часть кухни и ванны. Женщина с ребенком на руках развернулась и скрылась в спальне. Мгновением позже вышла, но уже без дитя, и прошла на кухню. Фелисия видела, как та берет со стола нож, и молча, ни произнося ни звука, начинает рубить им себе вены на левой руке. Скрежет металла по кости оглушил Фелисию, она закрыла уши ладонями, но не в силах была закрыть глаза. Незнакомка ещё несколько раз ударила по руке вспарывая плоть, а после полосонула себя по горлу.

Кровь фонтаном брызнула из открытой раны, пульсируя как под ритм барабана. Женщина выронила нож и медленно осела вдоль стены, несколько раз ее тело свело судорогами, и она затихла. Филисия зажмурилась и уткнулись лицом в колени, обхватив голову руками. Она не могла даже кричать, казалось мир рухнул, все вокруг завертелось в калейдоскопе сумасшедших цветов, сменившиеся темнотой и ещё большей тишиной.

Голова кружилась, лёгким не хватало кислорода и они угрожали разорваться. Крик застрял в ее горле, она не хотела, она не понимала. Она не могла даже погрузиться в оцепенение, в апатию, в состояние когда уже все равно. Дикий ужас заполнил ее нутро и не давал дышать, перед взором попеременно возникали двое самоубийц. Этот кошмар продолжался, казалось вечность, но все таки она потеряла сознание.

Часть четвертая «Отчаяние»

Придя в сознание, Фелисия долга не могла понять где она, и какой-то звук раздражал ее слух, этот же звук по всей видимости и вернул ее к реальности. Где-то сверху и справа. Звонок трель. Это домофон, медленно стало доходить до её сознания. Кирпичная кладка холодила спину, она с трудом поднялась на непослушных ватных ногах, и сняла трубку.

— Как же я рад снова тебя слышать. Ну как тебе вечность. Не благодари это только начало. Все самое интересное ещё впереди.

Уже знакомый холодный бархатный голос в этот раз имел в себе немного веселые нотки.

Фелисия закричала в трубку, вопрошая незнакомца, умоляя его. Но на другом конце была тишина.

Женщина вдруг ясно вспомнила ряд событий, предшествующие ее забвению.

Она на негнущихся ногах подошла к ванной, но та оказалась пуста, никаких висельников. Вода все также монотонно капала из крана в ванну. Фелисия зашла в кухню и тут не было никаких признаков недавней сцены. Нож аккуратно лежал на столе. И не капли крови, ни тела, ни чего.

Одинокая полупустая бутылка виски. Она выглянула из проема кухни и увидела молоток оброненный ею. Подняла и положила на стол рядом с ножом. Значит ей это просто привиделось? Бред. Она такого ужаса в жизни не испытывала. Как такое вообще могло привидеться. Белая горячка сразу отпадает. Для нее нужно постараться. И потом кирпичные преграды некуда не делись. Она взглянула на часы,  два тридцать. Фелисия все ещё не могла совладать со своим дыханием, плеснула половину стакана и залпом выпила. Виски ожог горло, но мысли перестали биться о внутреннюю сторону черепа в поисках выхода и ответов. Она села на стул и закурила, жадно втягивая табачный дым. Она чувствовала что ответ совсем рядом, где-то на поверхности. Но усилием воли она заставила себя не думать о происходящем. Она просто боялась сойти с ума, осознав что все это реальность. Она запретила думать себе об происходящем. Филисия ждала что это само растает, как сходит на нет утренний туман. Но туман ее реальности только сильнее окутывал женщину, погружая ее в свои склизкие объятия.

Стена из красного кирпича за окном ее квартиры уже воспринималась ею как что-то само собой разумеющиеся. Как будто она была тут всегда.

Ее обязательно будут искать. Искать ее мама, ее коллеги. Ее будет искать Вадим ее парень. Эта мысль на мгновение согрела ее. И она взглянула на часы. Все те же два часа тридцать минут. Время остановилось. Фелисия всей душой, каждой клеточкой своего тела желала чтобы время остановилось только для нее. И что за кирпичном уже утро и ее уже наверняка ищут. Она как человек которого засасывает болото, готова хвататься за любую веточку в надежде на спасение. Фелисия и ухватилась за эту спасительную мысль.

Время шло, часы по-прежнему отказывались менять на табло время, ничего не происходило. Женщина курила и мрачно смотрела на кирпичную кладку. Виски закончилось. Она встала, вознамерившись пройти в спальню за ещё одной бутылкой. Адреналин затопивший ее кровь не давал алкоголю произвести должный эффект. Фелисия зашла в спальню, открыла комод и достала ещё одну бутылку виски. Повернулась, чтобы выйти, как заметила что что-то лежит на ее кровати. Подойдя ближе она поняла, что это, что-то не что иное, как младенец, завёрнутый в тонкое одеяло.

Приподняв угол одеяла, она посмотрела на лицо дитя, оно было мертвым, изрядно изъеденные трупными пятнами, в уголке рта копошились черви. Фелисия застыла, не в силах пошевелиться. Вдруг ребенок внезапно открыл глаза, уставившись на женщину безучастным стеклянным взглядом. Затем открыл ротик, и расплевывая опарышей звонко заорал. Фелисия выбежала из спальни закрыв дверь. Плачь не замолкал. Она вбежала на кухню и тоже закрыла дверь, но это мало чем помогло, детский плачь волнами расходился по всей ее квартире. Казалось он проникает в самое ее сердце, разрывает в клочья остатки сознания. Дикий плачь. Она должна заставить себя не слышать этот крик, она должна. Но младенец был явно мертв, как такое возможно. По ее внутренним часам прошло больше часа, пока мертвый младенец не замолчал. Часы, проклятые часы все также показывают два тридцать. Но тишина наконец тишина.

Часть пятая «Вспомнить»

Она выпила прям из горла, не утруждаясь налить в стакан. Все то время, что стоял ор, она сидела в углу кухни прямо на полу, и только изредка делала небольшой глоток. Ей казалось что это уже никогда не закончится, что это будет продолжаться до тех пор, пока она просто не потеряет сознание. Ее трясло, в глазах стояла картинка, белесые черви в уголках рта младенца.  Она встала на четвереньки и с трудом поднялась с пола. Села на стул, выудила из пачки сигарету и щёлкнув зажигалкой, закурила. Она не сумасшедшая. Со стороны улицы, в кирпичное заграждение что-то с силой ударило, она вздрогнула, посмотрела на красную кладку, что-то белое виднелось среди кирпича. Она присмотрелась. Это был кусок бумажного листа. Аккуратно она потянула за него.

— Привет, Фелисия.

Было написано сверху.

— Ну как себя чувствовать мамой? К слову ты меня немного разочаровала. Как настоящая мать ты должна была взять ребёночка на руки, убаюкать, успокоить. А ты сбежала и предпочла спрятаться. Это плохо очень плохо. Так ни кто не делает. Ну да ладно, я готов списать это на неопытность. Но впредь будь более благоразумной.

О каком благоразумии вообще может идти речь, кричала женщина, какой следующий раз. Она упала на стул, из пальцев выпал лист послания. Наконец алкоголь взял верх и расслабил нервы, она расплакалась.

Слезы как бы это не было банально, но помогли частично снять нервное напряжение. Она встала, подошла к раковине и открыв воду принялась умываться. Вода показалась ей какой-то чрезмерно теплой, тягучей, почти густой. Она раскрыла глаза и уставилась на свои руки, которые покрывала бурая почти черная субстанция, а из крана пузырясь и хлюпая выплескивалась жидкость такого же цвета, тошнотворно сладковатый запах ударил по обонянию Фелисии. Она отпряла, схватила полотенце и принялась с ожесточением тереть лицо. Взглянув обратно на кран она увидела прозрачную воду, с лёгким шипением вытекающая из него. Руки чистые, полотенце влажное, на них никаких признаков крови. Фелиция вернулась за стол и в очередной раз закурив приложилась к бутылке. Она думала о своей работе. О должности, что она с таким трудом получила. На ту жертву, что ей пришлось перенести, сделав аборот, чтобы добиться назначения. Про то как она врала своему парню, говоря что у нее произошел выкидыш. Как он утешал ее. Обнимал и гладил по волосам. И что теперь, она в этом каменном мешке с кучей галлюцинаций. Неужели все это напрасно, за что судьба к ней так не справедлива. Она схватила пустую бутылку и с ненавистью бросила в кирпичный барьер. Она кричала что-то даже не напоминающее человеческую речь, рыча и плюясь каталась по полу. Вскакивала на ноги и принималась крушить все, что попадало ей под руку. Сорвав плазменную панель телевизора она отшвырнула ее в угол кухни, упав на колени и отползла к холодильнику.

Плазма загорелась синим и появилась картинка. Фелисия, подняла глаза, увидела себя на экране. Комнату в старой квартире, что она снимала вместе с подругой. Саму подругу, сидящую на диване скрестив на груди руки, и поджав под себя ноги. Опять себя, нервно расхаживающею по комнате, размахивая руками в активной жестикуляции.

Часть шестая «Расплата»

Она вспомнила тот день. Она вспомнила как, узнала про то, что ее не назначат на ту должность, что она теперь занимала. Она вспомнила как, ненавидела руководство недооценившее ее таланты. Вспомнила, как кричала своей подруге, что готова на все, ради назначения, что этот тупой ублюдок что занимает эту должность недостоин сидеть в этом кресле, и плевать ей что у него семья и ребенок, и что пусть лучше они все сдохнут. О том что она готова и душу дьяволу продать, лишь бы этот тупой боров, что сидит на по праву заслуженном ее месте, занимает ее должность сдох, и вся его убогая семья тоже. Что готова душу продать тому-же сатане, лишь бы она заняла эту должность, ведь она и только она, достойна. Вспомнила как ее подруга не поддержала ее, сказав что та понапрасну гневит бога. Потом, она непонятным ей самой образом, получила желаемый пост. И уже месяц жила одной работой. Как же это было недавно и давно одновременно. Как будто в другой, чужой, не ее жизни.

— Вспомнила?

Мужской, уже до отвращения, до ужаса знакомый голос, прервал бег ее воспоминаний. Телевизионная панель погасла. Фелиция подняла взгляд и узрела мужчину восседавшего на повернутом стуле, и облокотившись локтями на спинку.  Красивое лицо незнакомца нахально ухмылялось. Рука с дорогими часами протянулась к пачке сигарет и без стеснения выудила одну

— Курить хочешь?

Спросил незнакомец бросив ей пачку, и прикурив свою сигарету. Затем взял со стола начатую бутылку виски и налил себе полный стакан. Он смотрел на нее, и во взгляде его читалось что-то очень странное. Досели ей неведомое. Он оценивающе смотрел на нее.

— Ну вроде все соблюдено.

Он сделал большой глоток из стакана. Затянулся дымом. Фелиция смотрела на него непонимающим взглядом.

— Ну я сделал все, что ты просила, в обмен на твою бессмертную душу. Первое.

Он принялся загибать пальцы, с идеально ухоженным маникюром.

— Ты просила чтобы твой конкурент, этот жирный боров умер. Второе чтобы его жена тоже умерла. Третье его ребенок, сдох этот ублюдок, так ты выразилась? И самое главное чтобы ты получила это назначение, на должность, что ты так жаждала. Я все твои требования выполнил. И даже более того.

Арон усмехнулся. И сбив пепел прямо на пол продолжил.

— И даже более того я все тебе показал. Как этот твой боров повесился, узнав что его увольняют. Как его жена потеряла от этой картины, картины весящего мужа, рассудок. Показал как она покончила с собой увидев это, предварительно задушив младенца.

Арон опять усмехнулся, бросил окурок на пол и раздавил его мысом дорогой туфли. Отпил виски, немного скривившись, процедив сквозь зубы что-то про дешевое пойло.

— И того. Две души я уже получил. Ибо самоубийство это смертельный грех. И кстати грех, в котором раскаяться нельзя. Осталось получить плату с заказчика.

Он выразительно посмотрел на нее.

— Так что кури и давай заканчивать с этим балаганом. Ах, да.

Демон рассмеялся.

— И кстати, аборт тоже грех немалый. И считай что кровью твоего нерожденного ребенка которой ты умылась — это от меня бонус. И не стоит благодарить.

Арон допил виски, налил себе ещё и отшвырнул пустую бутылку в угол к телевизору. Затем встал, убрал преграду в виде стула, сделал два шага к Фелисии, и подняв ее на ноги.

— Как же прекрасна жизнь.

Сказал демон и прильнул своими губами к губам девушки в долгом поцелуи.

Тело Фелисии обмякло в руках Арона, один раз дернулось в конвульсии. И когда демон растворился в голубовато красном свечении, с глухим стуком упало на пол.

За окном все ещё была ночь цифры на табло электронных часов показывали два часа тридцать одну минуту.